Новости

Feb 27, 2024

Джереми О. Харрис, до и после «Игр с рабами»

By Vinson Cunningham When the first coronavirus lockdowns went into effect, and the global mood was a moan of quiet agitation and fear, the playwright Jeremy O. Harris was living in a two-story

Винсон Каннингем

Когда вступили в силу первые ограничения, связанные с коронавирусом, и мировое настроение было наполнено тихим волнением и страхом, драматург Джереми О. Харрис жил в двухэтажной квартире в Лондоне. Он приехал туда на постановку своей пьесы «Папа» о молодом чернокожем художнике, попавшем в плен к пожилому белому человеку. «Папа» дебютировал на сцене Off Broadway годом ранее и должен был состояться в театре Алмейда в конце марта 2020 года; это было бы первое профессиональное открытие Харриса за границей. Но шоу так и не открылось, и Харрис застрял в Лондоне на несколько недель, а затем, в конце концов, на несколько месяцев.

Расстроенный пьесой и напуганный миром, он провел первые несколько недель, не сочиняя текст, хотя многие сроки, постоянные спутники его жизни, висели на периферии его сознания. Еще со школы Харрис использовал позднюю ночь и раннее утро как время для работы, вечеринок и разговоров об искусстве с друзьями; теперь он запоем смотрел аниме, слушал Фиону Эппл и начал читать «Сестру Аутсайдера» Одре Лорд, до которой он всегда хотел добраться. Шли недели, и он устал от своего вампиризма. «Я решил, что хочу чаще видеть солнце», — сказал он одним апрельским утром, когда потоки света образовывали яркие прямоугольники на стенах квартиры. Просыпаться в обычное время означало иметь дело с раздражением пешеходов. Он начал заказывать кофе в ближайшем кафе, и дважды подряд, хотя он заказывал черный, его приносили с молоком. «Это похоже на то, что все смотрят «Заговор против Америки», — сказал он, имея в виду мини-сериал HBO, основанный на романе Филипа Рота, — и это очень похоже на «Заговор против Джереми». »

Харрис очень высокий и очень худой, и обращается со своим телом с импровизированной точностью, формальностью в неформальности, как танцор в торговом центре в выходной день. Жест, начатый в плече, всегда заканчивается на кончиках пальцев. Когда он нащупывает мысли между предложениями, он рисует в воздухе фигуры руками. У него чистая кедровая кожа и дерзкий широкий рот. Его глаза спокойны и опущены, когда он в нейтральном настроении, но широко открываются, когда он рассказывает историю или выражает острое (часто несогласное) мнение. Истории иногда побуждают его встать и пантомимировать важные моменты действия. Его первой мечтой, прежде чем писать, было действие.

Когда пришел третий кофе, наконец-то правильный, он сел на диван у окна и закурил. По его словам, многие люди, которых он знал, снова начали курить, несмотря на всемирное распространение смертельного респираторного заболевания: «Наши легкие могут отказать в любой момент, и мы просто, типа, к черту все это».

Кофе и американский спиртной напиток, белый свет в окне — его инстинкт проснуться с восходом солнца подтвердился. Днем в квартире было приятно. На одной стене висела большая абстрактная картина в красновато-коричневых, бордовых тонах и ярких оттенках помады. Наверху находилась спальня, которую он делил со своим новым парнем Арвандом Хосрави, руководителем кино и телевидения. Наверху лестницы была стеклянная дверь, ведущая на неглубокий выступ на крыше, куда Харрис часто ходил снимать видеоролики TikTok — в основном попсовые, динамичные риффы на сцены из классических пьес, — которые он публиковал почти ежедневно. В одном из них, под названием «Тит Андроник, Акт V», он синхронизирует по губам диалоги из телешоу «Сом» в четырех разных костюмах; это девять секунд.

Харрис запустил TikToks ради развлечения; в течение нескольких недель они были его единственным средством творческого самовыражения. Но они также, хотя и не столь скрытно, были раскопками в профессии, благодаря которой он приобрел свою недавнюю известность. Укоренившийся в истории и каноническом репертуаре театра, но драматургически связанный с гиперсовременными ритмами, взглядами и стилями, TikToks показал, что Харрис может делать то, что не могут крупные художественные учреждения – идти в ногу со временем. Пока они барахтаются, решил он, шоу будет продолжаться с его телефона. Он изменил биографию в своем часто обновляемом аккаунте в Твиттере, сделав своего рода эпитафией театру: «Я провел свои 20 лет, посвятив себя ремеслу, в коме».